Летящие в сны - Мария Фомальгаут

Юрка выстрелил еще раз, почти не целясь, увидел, что попал в системный блок – машина замерла, осела, рухнула на землю с оглушительным скрежетом. За ней тут же показалось что-то непонятное, маячившее на самом горизонте – настолько непривычное здесь, что несколько минут Юрка даже не верил, что видит их наяву.

По мере того, как они приближались, он все больше убеждался, что это не сон, не бред, что к ним действительно приближаются силуэты на двух ногах – быстрые, легкие, ростом с человека, гибкие, кажется, сделаны из какого-то эластичного материала, и из их конечностей тянулись длинные рыльца автоматов.

– Галочка, ты когда-нибудь такое видела? – прошептал он, еще не веря себе.

– Нет… бред какой-то. Разве что в страшном сне бывало, что вижу я – идет человек, подхожу к нему, а это машина, и глаза стеклянные… А чтобы наяву… нет, до чего твари догадливые, они же сделали наши точные копии… копии людей…

– Копии… Ну сейчас мы устроим этим… копиям, – Юрка лег на землю, медленно пополз навстречу непонятному отряду, припадая к земле, огибая пустые цистерны, ржавые контейнеры, груды кирпичей. Где-то сзади захныкал Ванька, кто-то зашипел на него, кажется, Алекс, а может, командир наводил порядок. Тени приближались, уже можно было видеть что-то наподобие одежды, какие-то оболочки, белые пятна там, где должны быть лица.

– Тихо… еще не сейчас, – приказал Юрка, чувствуя, что Галочка уже тянется к автомату, – чу-уть-чуть поближе их подпусти, чу-уть-чуть… Вот так… еще… сейчас они подойдут… Вот теперь давай.

Юрка прижался к оружию, автомат ожил, дернулся, затрепетал, выплевывая смерть, темные силуэты впереди тут же упали в землю, исчезли за нагромождением обломков, кажется, они были готовы, что люди начнут стрелять. Юрка присмотрелся вперед, фыркнул – не на того напали, я же вижу, я же все вижу между камнями и осколками, мелькающие фигуры, которые можно сбить одним… Но почему командир не стреляет? Почему он бежит ко мне, кричит что-то во весь голос, размахивает какими-то белыми тряпками, и Ванька ревет навзрыд, и Женя прыгает, как сумасшедшая, чему радуется, дура, Андрея убили, Тимура убили, до этого еще двоих, я уже и не помню, как их звали…

– Не стреляй! Слышишь, не смей стрелять!

– Не понял приказа!

– Не стреляй, ты что, рехнулся?

Юрка и ахнуть не успел, как командир подскочил к Юрке и выхватил оружие, отшвырнул далеко-далеко, сильно и больно встряхнул солдата, и тут же встал во весь рост, размахивая тряпками, слушая, как посвистывают пули.

– Ты что? – Галочка все еще сжимала автомат, уже не смея выстрелить, – они же тебя убьют! Товарищ командир, они вас убьют!

– Еще бы не убили после того, что мы тут сделали, – отрезал командир, – совсем рехнулись, стрелять вздумали…

– А что нам было делать, песни петь?

– Да вы что? – командир повернулся к Галочке, злой, бледный, – вы в кого стреляете? Это же люди, люди!

– Кто?

– Да люди же! Живые люди, гомо сапиенс! Э-эй, не стреляйте, не стреляйте! Мы сдаемся! Мы свои, свои! Мы люди! Эй, Алекс, ты у нас с лингвистикой дружишь, сможешь определить, на каком языке они говорят?

– Ну… пусть сначала что-нибудь скажут. И вообще… откуда здесь люди?

– А мы здесь откуда? – не растерялся командир – Значит, мы и не последние люди на земле, значит, еще кто-то…

– И опять одни мужчины, – буркнула Галочка.

– Ну… может, женщины у них и не воюют, в убежище каком-нибудь сидят… Слушайте, это же что получается? У них убежище есть, там спрятаться можно… у них какие-нибудь там запасы пищи…

– С чего ты взял?

– Да ты на них посмотри, – командир прищурился, – истощенными не выглядят, первый раз вижу, чтобы у человека кости не торчали…

Люди подошли совсем близко, теперь стало видно, что это действительно люди, светлые лица, ясные глаза, тонкие губы, у одного из мужчин были серые усы, что делало его похожим на хомяка.

– Здравствуйте, – улыбнулся человек, который шел впереди, – что делаем?

– Стреляем… в машины, – отозвался командир.

– Что?

– Стреляем в машины.

– Вот как… Ну хорошо, пройдемте с нами, пожалуйста. Оружие попрошу… сдать.

– И не подумаю, – огрызнулся Юрка, – здесь человек без автомата, что без крыльев птица…

– Соглашайся, – командир легонько пнул Юрку, – делай все, что они говорят. Ты что, не видишь, историческая встреча? Дипломатия! Так что терпи, все терпи, заставят канкан танцевать, будем канкан танцевать. Вы их извините, нервные они у меня, – пояснил он подошедшим людям, – и самостоятельные. А может… пообедаете с нами? – командир показал на котел, в котором уже начала кипеть похлебка.

– Это что у вас?

– Вороны. Жирнющие попались.

– И эту дрянь вы едите? – человек в форме брезгливо посмотрел на котел, – какую только гадость не едят… Еще какую-нибудь заразу подхватите…

– А вы что, никогда не ели ворон? – командиру показалось, что он ослышался.

– Да как-то не доводилось. Вы, что ли, главный?

– Да.

– Ну хорошо… пойдемте.

Они двинулись куда-то в сторону необжитой земли, это было странно, Юрка был уверен, что там машины уже давно истребили все живое. Где-то слышался рев двигателей, шуршали какие-то шестеренки и шкивы, рычали невидимые моторы. Алекс шел, припадая на обе ноги, кто-то из конвоиров подхватил его под руку, помогая идти. Другой конвоир посадил на плечи Ваньку, который тут же начал кричать во все горло, несмотря на протесты матери.

– А у вас дети есть? – спросила Галочка конвоира.

– Есть. Двое, боевые пацаны, все в меня.

– А… женщины есть?

– Что значит, женщины? У меня жена одна, я с ней уже десять лет душа в душу… Оскорбляете вы меня, прямо…

– Ну что вы, я не хотела… А у них есть жены?

– Есть. Вон, Кирюха пока еще холостой, а вы что, закадрить его хотите?

– Женщины… дети… Так вас много?

– Где много?

– Ну… вообще.

– Она у вас что, сумасшедшая? – повернулся конвоир к капитану.

– Ну, теперь вы нас оскорбляете.

– Да никто никого не оскорбляет, – отозвался Алекс, – мы просто… еще не понимаем друг друга. Но скоро поймем.

Между тем они шли и шли по бесконечному комбинату, и все больше казалось, что здесь кто-то живет, кто-то есть, кроме высохших деревьев и мертвых машин. Юрка видел, как в окнах горели огни, как удивительно мирно рокотали моторы, а один раз вдалеке промчалась машина, и Юрка был уверен, что на ней сидят люди… Дорога свернула вправо, потом влево, поднялась на широкую лестницу и вырулила во двор. И когда дорога развернулась в широкий двор, путники ахнули.

Юрка никогда не видел столько людей сразу, ему даже показалось, что он бредит – так было прошлой зимой, когда ходил с пневмонией. Людей были сотни, они появлялись и исчезали в огромных зданиях, что-то делали, стучали молотками, кричали, два человека волокли железную балку, что делало их похожими на муравьев. Мужчины, женщины, детей, правда, не было, но может, они просто сидели в домах. Юрка огляделся – и снова не поверил своим глазам, когда увидел, что посреди двора стоит какой-то механизм, вращает своими страшными колесами, качает железными суставами, а вокруг него возится человек, как будто обслуживает.

– Это… это что? – спросил капитан, тоже заметив машину.

– Это чтобы металлы шлифовать, – отозвался один из конвоиров.

– Так вы что… приручили машины? Или они… поработили вас?

– Ты о чем вообще, парень?

Капитан замолчал, Алекс посмотрел в землю, бормоча, что они не понимают друг друга, но скоро поймут. Конвоиры ввели пленников в широкий холл огромного дома, усадили на длинную скамью, один из них ушел, кажется, докладывать про вновь прибывших. Люди в холле оживились, стали незаметно прохаживаться вокруг да около пленников, разглядывая их, как животных в зоопарке.

– Что же вы, мамаша, ребенку даже курточку хорошую найти не можете? – спросил человек в светлом костюме, странно, как он не боится его запачкать.

– Да нищие они, – тут же вмешалась женщина, на шее которой висели металлические бляхи, – у них вообще ни кола, ни двора… На вот, – она порылась в сумке, достала яблоко, до странного большое, Галочка даже вздрогнула.

Капитан взял яблоко, стал водить по нему дозиметром, в толпе послышался смех.

– Яблоко ненормально большое, – спокойно объяснил капитан, – где это у вас такое выросло?

– Да в саду у меня уж что выросло, то выросло, – отозвалась женщина, – все они там такие… Яблоки как яблоки, что вы как дикие-то…

Дикие… Юрка огляделся, ему показалось, что он бредит. Вокруг ходили люди, здоровые, сильные, ясноглазые, они сидели в фойе, они подходили к аппетитно пахнущему киоску, они покупали кофе и хлеб, много хлеба, они ели этот хлеб и брезгливо отбрасывали кусочки, за которые держались руками, и кто-то оставлял недопитый кофе на подоконнике, как будто забывал про него. Это была какая-то эра изобилия, невиданная путникам, какая-то фантастическая роскошь, где никто не убегал, не прятался, где машины никого не подстерегали, а мирно варили каппучино и пели песни.